Сад на дне океана

Приглушенный взрыв. И над морской гладью поднимается взлохмаченный водяной столб. На секунду он как бы замирает и затем стремительно падает. Вода кипит и пенится, широкие, зыбкие круги долго расходятся по поверхности бухты Капустной острова Шпицберген.

В это время на специальном боте готовится к погружению водолаз Александр Назаров. У пышущей жаром печки он натягивает на себя шерстяной свитер, ватные брюки, утепленный шлем. Так одеваются полярные водолазы. Затем помощники облачают Александра в водолазный скафандр, подтягивают снаружи специальные жгуты, наваливают на плечи тяжелые металлические грузы.

Подается команда на спуск. Водолаз плавно скользит вниз. Светло-синий свет меркнет, вода все сильнее сдавливает скафандр. Вот и дно. Мощный гидромонитор по шлангу подает тугую водную струю. Александр начинает размывать грунт дальше.

Телефонист неотлучно дежурит, ждет сигналов.

- Стоп, вода! – поступила команда на берег, и гидромонитор выключается. Водолаз всплывает. Все хорошо. Александр нажимает кнопку внутри шлема, стравливает воздух и снова пропадает в морской пучине.

И опять заработал гидромонитор. Пока Александр Назаров работает, его напарник Олег Морозов отдыхает. Характер Олега и его отношение к своей работе неплохо характеризует дружеский шарж, помещенный в одном из номеров стенгазеты. Художник изобразил водолаза любующимся на причудливых рыбок в шлеме-аквариуме. Под рисунком стихи:

Он под водой бывал не раз.

Но все же на досуге часто,

Мечтая, видит водолаз

Родимое морское царство.

Мне посчастливилось воочию подвергнуться очарованию морских глубин, и я очень понимаю Александра.

…В тот августовский день погода была солнечной. Опускаясь под воду, я видел солнечные блики и множество медуз – кремовые с розоватой подсветкой парашютики покачивались на волнах. Потом появились светло-алые тени, затем с глубиной все приобрело дымчато-зеленоватый оттенок.

На дне глаза постепенно привыкли к полумраку. И что это? Оказывается, я в настоящих джунглях – густых, хитро переплетающихся между собой водорослей. Почти не шевелясь, стройно стоят желтоватые фукусы. Тянутся вверх длинные и широкие коричневатые ленты морской капусты. Местами они образуют непролазную чащобу. Выбираюсь на ровную площадку. Под ногами колония морских ежей пурпурного цвета. А вот множество двустворчатых моллюсков с белой, отливающей перламутром раковиной. А рядом моллюски в светящейся розовой оправе.

Этот участок моря оказался плотно заселенным и мидиями. Ими обросли скалы, сваи старых причалов, подводные рифы. Поблизости пристроились синевато-красные морские звезды, темно-коричневые гребешки. Среди камней и фукусов вижу крабов, тут же колючие лиловатые шарики морских ежей, и снова и снова – мелкие и крупные желтые, розовые, красные морские звезды. Продолжаю подводное путешествие и натыкаюсь на множество причудливых по форме зеленоватых, голубых, желтых губок.

Все это так неожиданно для меня, что кажется, я нахожусь не на дне Гренландского моря, а в каком-то фантастическом ботанико-зоологическом саду.

 Встречи под водой

Водолаз Юрий Кузьмич Тимофеев опускается под толщу шпицбергенского льда. Навстречу несутся мерцающие светлячки, студенистые медузы, любопытные бычки. Внизу расстилается пышный ковер водорослей, неуклюже копошатся крабы, морские звезды.

Человек в скафандре проводит из стороны в сторону подводной электрической лампой, и яркий сноп света пронизывает хрустальную прозрачность воды.

Удивительно кругом! Взгляд ласкают нежные, мягкие оттенки красок- водорослей, медуз, рыб… Здесь, в пучине Северного Ледовитого океана, можно вдруг встретиться с неуклюжей белухой, пятнистой нерпой, тюленем, а то и поглядеть снизу на купание белого медведя… Где только не побывал Юрий Кузьмич за свою жизнь, в какие моря не погружался, а краше арктических вод не встречал. Кажется, в их холодных глубинах природа упрятала самые ценные свои сокровища, ревниво укрыв их льдами и сугробами.

Ю. К. Тимофеев провел под водой десять тысяч часов. За работу награжден знаком «Почетному работнику морского флота». За многолетний труд на морях на морях немало историй приключилось с водолазом. Вот одна из них.

- Мне поручили отремонтировать подводную часть корабля, находящегося в Баренцбургском порту. Под корпусом судна без освещения работать нельзя.

Взял с собой специальную электрическую лампу.

Мне нравится работа водолаза. Под водой часто пою. Это целая история. В первое время, когда начинал работать водолазом, нервничал на глубине, и это, конечно, было всем заметно. Боясь, что меня отчислят, обратился к опытным водолазам за советом. «А ты ни на что не обращай внимания, хочешь, пой песни», - посоветовал один из них. Страха во время работы я уже давно не испытываю, но петь – по-прежнему пою.

Так вот. Продолжаю работу. Увлекся. И вдруг почувствовал удар по шлему. Медленно поворачиваюсь (медленно потому, что водолазный скафандр не дает быстро развернуться) и вижу: от меня тихонько удаляется что-то черное, продолговатое. «Наверное, полузатонувшее бревно», - решил я.

Поправив лампу, снова взялся за работу. Но только сосредоточился, как опять кто-то осторожно меня стукнул – теперь уже по плечу. Вижу: меня толкнуло то же самое, что и в прошлый раз. Но это не бревно. Удаляется, как бы извиваясь. А через несколько секунд повернулось и двинулось на меня. «Нерпа. Ясное дело – она!».

Остановившись возле лампы, животное стало жадно глотать воду. Нет, не воду. В кусочке моря, освещенном лучами электрической лампы, плавало множество живых существ. Одни бойко сновали, радуясь случайно найденному подводному солнцу, другие мирно дремали. Лучшее место для кормления нерпы найти было трудно.

Я замер. Встреча с нерпой под водой, да еще на таком близком расстоянии, что можно рукой дотронуться, явление довольно-таки редкое. Я невольно залюбовался подводной красавицей. Она продолжала кормиться. Рыбки и рачки из света не уплывали, но среди них наблюдалось явное замешательство. Стало жаль беззащитных малюток, и я потянулся рукой к нерпе. Едва пошевеливая ластами, она по-прежнему стояла на месте. Это было удивительно, потому что нервы исключительно чутки. Видно, слишком уж проголодалась моя гостья. Но только я дотянулся до ее хребта, как она в единый миг развернулась и скрылась во тьме.

В этот день нерпа больше не показывалась. Я уж пожалел, что вспугнул ее и не дал ей насытиться.

На другой день она опять появилась, но была очень осторожна. Только когда загородила собой свет лампы, я догадался: «Пришла». А потом, насытившись, привлеченная тусклым силуэтом скафандра, близко подплыла ко мне и заглянула в смотровое стекло своими выпуклыми черными глазами. Будто проверяла, боясь обознаться…

Нерпа ежедневно ждала меня под водой. Едва я погружался, как она тут же выходила из морских глубин.

Однажды я опустился позднее обычного. Моя знакомая была уже на месте. Пока устанавливал освещение, она держалась вдали и в упор смотрела на меня, как бы упрекая за опоздание.

Назавтра я искупил свою вину – спустился под воду вовремя и был вознагражден за это. Нерпа сразу же подплыла. Она стояла совсем рядом, и я мог рассмотреть ее как следует. Кормясь, она иногда поворачивала голову в мою сторону, вернее как-то ловко выгибала туловище, и были хорошо видны ее точеная голова, большие глаза, длинные упругие усы.

«А что если погасит свет?»- подумал я. – «Как понравится это моей гостье?»

«Сергей, - тихо сказал я в микрофон, - выключи на минутку электричество». Свет пропал. Все потонуло во мраке. По движению воды понял, что нерпа, испугавшись, мгновенно исчезла.

Ремонт подводной части парохода в тот день был завершен, и мне больше не пришлось встречаться с моей знакомой.

Портовики часто видели потом, как нерпа всплывала у пирса. Она явно ждала подводное светило. Еще бы! Такой сытный, освещенный электричеством стол забыть нелегко.

Н. Зайцев