| Главная » Статьи » Биографии |
Витус Беринг
Вглядываясь сквозь века, трудно, пожалуй, даже невозможно осознать до конца величие подвига ее участников. «Самая дальняя и трудная и прежде никогдаа не бывалая» — так писали об этой экспедиции современники. 1733 год. Представьте себе: прежде чем начать (только начать!) экспедицию, они должны пройти пять, восемь, десять тысяч верст. Они должны везти с собой все: инструменты, одежду, продовольствие. И еще гвозди и смолу, парусину, канаты, якоря. Там, на берегах Оби, Енисея, Лены, Камчатского моря, они должны строить корабли прежде чем начать экспедицию... Они ехали на лошадях, на оленях, на собачьих упряжках. Наспех сколачивали дощаники и спускались по рекам или тащили лодки бечевой вверх по течению. Около 600 человек участвовало в экспедиции, и еще тысячи помогали в переброске грузов. На одном из переходов от бескормицы погибло 267 лошадей. Но люди шли. «Оголодала вся команда, и от такого голоду ели лошадиное мертвое мясо, сумы сыромятные и всякие сырые кожи, платье и обувь кожаные». Иногда через заснеженные хребты не могли пройти ни вьючные лошади, ни собачьи упряжки. Тогда «каждый получал груз в шесть пудов и грузил его на узкие длинные сани, называемые нартами; их он был обязан доставить к месту назначения груза. Эта работа оказалась крайне тяжелой и утомительной, так как пришлось на протяжении шести месяцев пятнадцать раз проделать путь туда и пятнадцать раз обратно и пройти, таким образом, каждому около 300 немецких миль (около 2200 километров) и притом все время в запряжке, на манер лошади». До двух лет занял весь путь... Потом они строили корабли. Потом, лавируя под парусами, а то и на веслах, шли русские Колумбы к берегам неведомых земель. А если гибли корабли, раздавленные льдами, они пересаживались на собачьи упряжки и гнали их вперед, туда, где не ступала нога человека. Нет в истории экспедиции, которая по размаху работ, по достигнутым географическим результатам могла бы сравниться с Великой Северной. Семь отрядов входило в ее состав. Первому из них предписывалось проложить морской путь от Архангельска до устья Оби, второму — от Оби до Енисея. Третий отряд должен был нанести на карту участок побережья между Леной и Енисеем, четвертый — от устья Лены до Чукотки и Камчатки. Пятый отряд направлялся к берегам Америки, шестой обследовал Курильские острова, искал путь в Японию. И наконец, седьмой отряд (его называли академическим) изучал внутренние районы Сибири. Многие десятки островов, все северное побережье страны от Вайгача до устья Колымы нанесли впервые на карту участники экспедиции. Они открыли Алеутские острова и Сахалин, дошли до Японии и до берегов Америки. На половину земного круга раскинулся район работ Второй Камчатской — Великой Северной, и руководил всеми отрядами (только первый отряд работал самостоятельно) начальник экспедиции — капитан-командор Витус Беринг. История в долгу перед ним... Мы очень мало знаем о жизни Беринга, особенно в докамчатский период. Получилось так, что Великая экспедиция как бы заслонила Великого мореплавателя. Более того, нередко в статьях, рассказах, книгах на первый план выставляются действительные или мнимые слабости капитан-командора. Помощником Беринга был Алексей Ильич Чириков, один из лучших морских офицеров своего времени. «Краса и надежда флота, умный, образованный, скромный и твердый», — пишет о нем первый историк Великой Северной экспедиции А. П. Соколов. С такой оценкой можно полностью согласиться. Но трудно принять и понять мнение того же историка о Беринге: «Человек знающий и ревностный, добрый, честный и набожный, но крайне осторожный и нерешительный, легко подпадавший влиянию подчиненных и потому мало способный начальствовать экспедициею — особенно в такой суровый век и в такой неорганизованной стране, какою была восточная Сибирь в начале осьмнадцатого века». «Мало способный начальствовать экспедицией...» Эту почти уничтожающую характеристику повторяют и до сих пор. Вспоминают Ломоносова: «Чириков был главным». Но забывают (или не знают?) прямо противоположное мнение академика К. М. Бэра: «У всякого другого, кто стал бы во главе столь громадного и необычайно трудного предприятия, все дело неминуемо развалилось бы». Десять лет руководил Витус Беринг непревзойденной в истории географических открытий Великой Северной экспедицией. А до этого пять лет - Первой Камчатской. Все эти годы вместе с ним был Алексей Ильич Чириков. Безусловно, историк не может и не должен оставаться беспристрастным. Но вряд ли нужно противопоставлять два имени, волей судеб поставленные рядом: Витус Беринг и Алексей Чириков. Мы в долгу перед капитан-командором. За 250 лет так и не написана сколько-нибудь полная его биография. По крупицам, с трудом собранным историками из разных источников, можно лишь в какой-то степени представить себе его жизненный путь. ...Родился Беринг в небольшом датском городке Хорсенсе в 1681 году. Датские источники не называют не только дня, но и месяца. Во всяком случае крестили младенца 12 августа 1681 года. Первое свое имя — Витус он получил в честь брата дедушки по материнской линии, знаменитого в Дании королевского историка. Кстати, и фамилия досталась великому мореплавателю в наследство от матери — Анны Педерсдаттер Беринг. Род этот был в то время достаточно известен. От отца, Ионаса Свендсена, будущий капитан-командор унаследовал свое второе имя — Ионассен. (Позднее, в России, его имя переделали в более знакомое — Витязь. А окончательно обрусев, Беринг стал зваться Иваном Ивановичем.) Только что родившийся русский флот — детище Петра I — требовал сотен и тысяч знающих моряков. В 1701 году в Москве открывается Школа и математико-навигацких наук, куда велено «во учение записывать из всяких чинов людей кто пожелает». Одновременно Петр приглашает на службу иностранцев, тех, кто уже имеет опыт дальних морских походов. Молодой датский моряк Витус Беринг, вернувшись из плавания в Ост-Индию, тоже получил приглашение и в 1704 году прибыл в Россию. Послужной список Беринга, насколько его можно восстановить, выглядит приблизительно так: 1704 год. Принят в Российскую службу... с чином унтер-лейтенанта. 1707 год. Лейтенант. 1710 год. Капитан-лейтенант, плавает на дозорном судне в Финском заливе. 1711 год. Участвует в Прутском походе, командуя 12-пушечной шнявой. 1712 год. Плавает на корабле «Рига» под вымпелом вице-адмирала Корнелия Крюйса. 1714 год. Избежав встреч со шведскими заградительными отрядами, благополучно приводит в Ригу купленный в Гамбурге 50-пушечный «Перл». 1715 год. Капитан четвертого ранга, перегоняет в Кронштадт 52-пушечный «Селафаил», построенный в Архангельске. (Из Архангельска вместе с «Селафаилом» вышли еще четыре корабля. Но один из-за открывшейся течи вернулся, другой потерпел крушение, а два корабля вынуждены были зазимовать в заграничных портах. Командир одного из них доносил Петру: «Корабли от великих штормов расшаталися, -и не возможно прибыть, чтобы не учинить килевания» (то есть опрокидывания). Только Беринг рискнул и сумел довести «Селафаил» до Ревеля, а затем и до Кронштадта. Насколько не соответствует этот эпизод характеристике, данной Соколовым: «крайне осторожный и нерешительный»!) 1716 год. Беринг командует линейным кораблем «Перл», участвует в походе к Борнгольму под штандартом Петра I. 1717 год. Капитан третьего ранга. 1719 год. Командуя вновь «Селафаилом», участвует в бою со шведами у Аландских островов. 1720 год. Капитан второго ранга. 1721 год. Командует 60-пушечным «Марльбургом». 1723 год. Командует 90-пушечным кораблем «Лесное». За строками послужного списка трудно разглядеть Беринга-человека. Но никаких личных бумаг великого мореплавателя, увы, не сохранилось... Как установил Е. Г. Кушнарев, в 1713 году состоялось бракосочетание Витуса Беринга и Анны Шарлотты Пюльсе, дочери коммерсанта из Выборга. А. П. Соколов, а вслед за ним и другие называют жену Беринга Анной Матвеевной и пишут о ней в иронических тонах: «Барыня молодая и бойкая, кажется, оставалась не без влияния на его дела». Трудно сказать, насколько это замечание соответствует действительности, Соколов не ссылается на источники. Достоверно известно только, что жена Беринга, взяв своих двоих детей, отправилась вместе с мужем в экспедицию. «В такой суровый век и в такой неорганизованной стране, какою была восточная Сибирь», это само по себе было достаточно мужественным поступком. (Известно, что у Беринга было три сына и дочь. Почти столетие спустя, в 1823 году, историк Василий Яковлевич Берх писал: «Дочь младшего Берингова сына, находящаяся в замужестве за отставным флота капитаном Платеном, живущим в Белгороде, имеет много любопытных сведений и актов о деде своем». Видимо, все эти бумаги безвозвратно утеряны. Впрочем, всерьез искать их никто и не пробовал. А в 1945 году у праправнучки великого мореплавателя Е. А. Трегубовой был обнаружен старинный портрет, который ныне принято считать единственным сохранившимся портретом Витуса Беринга...) В начале 1724 года Беринг, по неизвестной для нас причине, подает прошение об отставке. Большинство биографов считает, что он был обижен, не получив ожидаемого повышения в звании. Так или иначе, Адмиралтейств-коллегия постановила: «Витезя Беринга... отпустить во отечество». Мы не знаем, уехал ли Беринг в Данию или жил в имении родителей жены под Выборгом. Не знаем, просился ли он вновь на службу. Но всего через пять с небольшим месяцев лично Петр I (его мотивы мы тоже не знаем) повелел: «Капитана Беринга принять в службу Его Величества в морской флот по-прежнему, в первый ранг капитаном». Обратите внимание: Беринг все-таки получил очередное повышение в звании! А еще через четыре месяца, 23 декабря 1724 года, уже незадолго до смерти, Петр приказал снарядить Камчатскую экспедицию. Начальником ее был назначен Беринг... Соединяется ли Азия с Америкой? Этот важнейший географический вопрос оставался к началу XVIII века нерешенным. Тихоокеанские берега Америки были известны, и то в самых общих чертах, только до 35—40 градусов северной широты. Собственно говоря, еще в 1648 году Семен Дежнев впервые прошел проливом, который называют теперь Беринговым. Вряд ли правильно утверждать, что его сообщение «затерялось в архивах». (Кстати сказать, Дежнев умер 25 лет спустя в Москве, добиваясь «пенсии» за свою долгую службу.) Нет, на его сообщение просто не обратили серьезного внимания слишком противоречивы были донесения—«скаски» землепроходцев. Дежневу не поверили, хотя на большинстве карт пролив между Азией и Америкой (его называли Анианским) показывали задолго до Дежнева. Нет нужды углубляться в вопрос, когда и почему возникла ни на чем, казалось бы, не основанная географическая легенда об Анианском проливе. Для нас важнее другое: в мифический пролив верили не все, и сам Петр I, по-видимому, склонен был считать, что никакого пролива не существует. Вчитаемся в «Инструкцию», которую получил Беринг: «Надлежит на Камчатке или в другом тамож месте зделать один или два бота с палубами. На оных ботах (плыть) возле земли, которая идет на норд, и по чаянию, понеже оной конца не знают, кажется, что та земля — часть Америки. И для того изкать, где оная сошлась с Америкою...» Этой «Инструкции» противоречат слова, якобы сказанные Петром при ее подписании: «Я вспомнил на сих днях то, о чем мыслил давно и что другие дела предпринять мешали, то есть о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию. На сей морской карте проложенный путь, называемый Аниан, назначен не напрасно». Зачастую «Инструкцию» историки словно не замечают. Всех гипнотизируют слова: «дорога через Ледовитое море», «путь, называемый Аниан». Между тем известно, что цитированные только что «Рассказы Нартова о Петре Великом» были впервые опубликованы гораздо позже и их текст (этого, кажется, никто не оспаривает), безусловно, подвергся правке. Но этот гипноз рождает обвинение: Беринг не выполнил наказ Петра, не нашел «дорогу», не убедился в существовании американского берега Анианского пролива. «Выбранный Петром Великим в первую экспедицию... Беринг успел уже высказать в ней всю свою нерешительность» — это пишет Соколов. «Нерешительность» проявилась вот в чем. Пройдя от Нижнекамчатска вдоль побережья Чукотки, Беринг через нынешний Берингов пролив вышел в Ледовитый океан. Ширина пролива всего 85 километров, но Беринг из-за «тумана с мокротою» не видел его берегов. Позднее, при прояснении, со «Святого Гавриила» заметили современные мыс Дежнева и остров Ратманова. Еще двое суток Беринг продолжал плыть на северо-северо-восток, не видя никакой земли, и лишь затем на широте 67°18' лег на обратный курс. Биографы сетуют: если бы «Святой Гавриил» повернул на запад, к Колыме, если бы хоть немного прошел на восток... Если бы... Конечно, обидно, что Беринг так и не увидел во время первой экспедиции берегов Америки. Но... Остановитесь, перечитайте еще раз «Инструкцию». От правильного понимания задачи, которая была поставлена перед Берингом, зависит оценка всех его действий, оценка (так уж нелепо получается) всех его заслуг. «Изкать, где оная (Азия) сошлась с Америкою»! Беринг убедился, что за мысом Дежнева азиатский берег резко поворачивает и уходит к западу-северо-западу. Опрошенные чукчи единодушно утверждали: «А земля наша почти отсюда поворотилась налево (к западу) и пошла далеко», «по берегу морскому к Колыме далече отсюда живут люди все нашего роду». «По сему,— пишет современник Беринга академик Миллер, впервые сообщивший о результатах экспедиции, — заключил капитан с не малой уверенностью, что он достиг самого края Азии к северо-востоку: ибо ежели берег оттуда непременно простирается к западу, то нельзя Азии соединяться с Америкою. Следовательно, он по данной ему инструкции исполнил». Как бы ни препарировали недоброжелатели показания чукчей и рапорты начальника экспедиции, у нас нет оснований сомневаться: сам Беринг был абсолютно уверен, что Азия не соединяется с Америкой и что его задача выполнена. Иногда намекают, что Беринг просто струсил, испугался вынужденной зимовки у берегов Чукотки. Хорошо рассуждать с высоты современных знаний: «Лишь в конце сентября образуется (в Чукотском море) молодой лед». Беринг действительно боялся зимовки. Назад он повернул 16(27) августа. Но как-то забывают, что Берингу выпала высокая честь первому из русских моряков оторваться от берега, первому проложить курс в неведомых морях. И сейчас существует на флоте неписаный закон для капитана: «Считай себя ближе к опасности». Это означает — постарайся исключить любую случайность! Это означает — не бойся быть (а точнее, выглядеть) трусливым! Беринг проявил одно из лучших качеств судоводителя — разумную предусмотрительность. Вернувшись из первой экспедиции в 1730 году, Беринг представил в Адмиралтейств-коллегию две докладные записки — «Предложения». Он готов вновь (а ему уже 50 лет) отправиться через всю Сибирь (а тяготы этого пути ему хорошо известны). Он хочет достичь берегов Американского материка: «Признаваю я, что Америка... не очень далеко от Камчатки... и буде подлинно так, то можно будет установить торги с тамошними обретающимися землями к прибыли Российской империи». Беринг выступает как патриот России, которая за четверть века стала его родиной. Его искренне заботит все, что происходит в Сибири. Его беспокоит будущее огромной страны, освоение которой только начинается, возмущают безобразия, зачастую чинимые вдали от закона. «Около Якутска живет народ, называемый якуты... Надлежит промеж ими поселить... таких, чтоб детей их учили в школе. А признаваю, чтоб много охотников было отдавать детей в научение». «В Сибири, когда случится нужда в железе, тогда возят от Тобольска до дальних городов, от чего учиняет в провозе лишной кошт. При Ангаре реке, около Явлинского острога, имеется железная руда; також около Якуцкого... А ежели б определено кому умеющему плавить в прутья, то можно б во всяком деле и в судовом строении довольствоваться без нужд». «Служилых людей счисляется при Якуцке около 1000 человек. А хотя командующие над ними и есть, но токмо содержат не под страхом, понеже служилые пьянствуют и проигрывают не токмо что из своих пожитков, но временно бывает — жен своих и детей... А когда отправляются в нужной путь, тогда они платья не имеют, однако ж и ружье не исправно... А для лучшего порядку надлежит всякому служилому в регулярном полку быть... для службы надлежит иметь лошадь, теплое платье, ружье с амунициею». Это только три из пятнадцати пунктов первого «Предложения». Беринг пишет о возможности сеять рожь и ячмень, выращивать овощи на Камчатке («В бытность мою учинена проба»). Пишет, что на Камчатке можно варить соль и «сидеть» смолу («тогда б возить на Камчатку не надобно»). Настаивает на необходимости посылать на Камчатку ремесленников и «для морского пути обучать молодых казачьих детей всякому морскому обыкновению... » Во втором «Предложении» Беринга заложен весь план будущей Великой Северной экспедиции. Предлагается отнюдь не ограничиваться посылкой корабля к берегам Америки.«Не без пользы б было, чтоб... водяной проход до устья реки Амура и далее, до Японских островов выведывать... чего б не малой прибыли Российской империи впредь могло оказаться». И может быть, главное: Беринг предлагает «северныя земли или берег от Сибири... на ботах или сухим путем выведывать» и намечает план работ: «от реки Оби до Енисея, а оттуда до реки Лены...». Заметьте, Беринг не строит прожектов о морских путях «в Китай и Индию» через Ледовитый океан. Прежде чем говорить об этом, необходимо «выведывать северныя земли». Ведь до сих пор неизвестно даже, как далеко простирается к полюсу Азия. - Первая экспедиция ничего не доказала, — говорят до сих пор некоторые историки. — Сухопутный мост между Азией и Америкой мог находиться к западу от мыса Дежнева, где-то в районе Шелагского носа. Если уж становиться на такую точку зрения (она отчасти справедлива), то почему не предположить, что Азия могла соединяться с Америкой и в совершенно необследованном районе между Пясиной и Хатангой, там, где на современных картах уходит к северу огромный Таймырский полуостров? Именно Беринг (а этого не хотят замечать) стремился поставить точку над «i» — нанести на карту все северное побережье Азиатского материка. Странное дело: говоря о замысле Великой Северной экспедиции, историки вспоминают проект сподвижника Петра I корабельного мастера Ф. С. Салтыкова «О взыскании свободного пути морского от Двины реки даже до Омурского устья и до Китай». Историки говорят о роли самого Петра, Лейбница... А предложения Беринга зачастую обходят молчанием или выдвигают на первый план имена Н. Ф. Головина, Ф. И. Соймонова, И. К. Кириллова — людей, которые действительно очень многое сделали, чтобы экспедиция состоялась. Но не будем забывать инициативу самого Беринга, его «Предложения». Беринг был отцом, все остальные — крестными... ...Снова потянулись обозы из Санкт-Петербурга. Снова строили дощаники в Усть-Куте, снова пробивали зимник на Юдомский Крест... Беринг задержался в Якутске. Отсюда вниз по Лене, в Ледовитый океан, отправлялись отряды Василия Прончищева и Питера Ласиниуса. В Охотске строили корабли для плавания к берегам Америки и Японии. Из столицы казалось, что Беринг недостаточно энергичен, что дело подвигается слишком медленно. «Из полученных Коллегией рапортов усмотрено только одно, что леса заготовляются и суда строятся, и паруса шьются... Лесам надлежало давно быть приготовленным, и судам — построенным, и парусам — сшитым». Адмиралтейств-коллегия настаивала: «В путь свой отправляться безо всякого замедления, не утруждая, яко излишними, безо всякого действия переписками». Снабжение огромной экспедиции, разбросанной по Сибири, требовало исключительной энергии. Вот пример: в одном только 1738 году и только из Якутска к Юдомскому Кресту было отправлено: муки — 13 896 пудов, сухарей — 593 пуда, круп — 2 702 пуда... и так далее. Старший офицер экспедиции Свен Вексель о Беринге: «Он не раз говорил, что, мол, нехитрое дело загнать людей в места, где они сами могут себя пропитать, а вот обеспечить их содержание — это дело, требующее предусмотрительности и разумной распорядительности». Натуралист экспедиции Георг Стеллер: «Беринг не способен был к скорым и решительным мерам, но, может быть, пылкой начальник при толиком множестве препятствий, кои он везде встречал, исполнил бы порученное ему гораздо хуже. Винить можно его только за неограниченное снисхождение к подчиненным и излишнюю доверенность к старшим офицерам. Звание их уважал он более, нежели бы следовало, и через то внушил им высокомерие, которое переводило их не редко за границы должного повиновения к начальнику». Беринг стремился не прибегать к наказаниям. К подчиненным он относился истинно по-отечески. Прочтите, например, его внушение лейтенанту Михаилу Плаутингу: «Ты сам знаешь больше моего, каков Писарев! Лучше, кажется, когда бешеная собака бежит, то отойди от нея... Ты упрямишься, а сам кругом виноват, и спесивишься, надеяся, что ты офицер и будто нельзя тебя штрафовать... Не знаю, в каких ты слабых командах служил, что столько упрям. Опомнись и побереги себя, ежели жаль голову... Никто своего счастия не знает. Может быть, ты будешь адмиралом, как ныне произошел Николай Федорович (Головин), а прежде сего был у меня в команде подпоручиком». (Упоминаемый здесь Г. Г. Скорняков-Писарев - фигура достаточно характерная. В прошлом директор Морской академии, обер-прокурор Сената, Писарев за участие в заговоре против Меншикова был в 1727 году сечен кнутом и сослан в Сибирь. При очередной смене власти в столице и ввиду постоянной нехватки «кадров» в Сибири его назначили вскоре начальником Охотского края и порта. Здесь Писарев, чувствуя себя князьком, обирал и камчадалов и купцов, издевался над подчиненными. Он даже завел себе некое подобие гарема и, забыв об Охотском крае, предался пьянству и разврату. Впрочем, служилые люди из команды Писарева потребную службу несли исправно: строили высокие ледяные горы для катания — чтобы дамам не было скучно. Охотск (всего-то сотня строений) разбился на два лагеря, два враждебных стана: Охотское правление и Экспедиционная слобода. Нижние чины и ссыльные, измученные самодурством Писарева, бежали (из окошка видать) в Экспедиционную слободу («как некогда бегивали из России на Дон и в Запорожье», — писал Писарев в одном из своих доносов). В свою очередь охотский правитель насильственно захватывал людей Бериига, сажал их под арест; дело доходило и до пыток. Капитан-командору приходилось силой добиваться их освобождения. Как тут не вспомнить: «суровый век», «неорганизованная страна»... И как не оценить все, что делал и сделал Беринг!..) ...Наконец к 1740 году пакетботы «Святой Петр» и «Святой Павел» былы достроены и, перезимовав на Камчатке (здесь был основан Санкт-Петропавловск), 24мая (4 июня) 1741 года вышли в плавание к берегам Америки. «Святым Петром» командовал Беринг, «Святым Павлом» — Чириков. Хотя и была договоренность держаться рядом, 20 июня пакетботы разошлись. Оба они достигли берегов Америки, «Святой Павел» — двумя сутками ранее. Но плавание А. И. Чирикова — отдельная тема. Мы последуем за капитан-командором. 16 июля со «Святого Петра» заметили «необычайно высокие горы, покрытые снегом» (это была гора Св. Ильи). Однако из-за противного ветра смогли подойти к берегу только 20-го. Берег Америки! Стеллер: «Всякий легко себе вообразит, как велика была радость... Со всех сторон обратились с поздравлениями к капитану, до которого более всех относилась честь открытия. Однако ж капитан не только что весьма равнодушно выслушивал эти поздравления, но, рассматривая берег, даже стал пожимать плечами». Хотя посланная к берегу шлюпка обнаружила неподалеку хорошую, укрытую от ветров стоянку, решено было только запастись свежей водой и немедленно отправляться в обратный путь. «Мы приехали сюда лишь для того, чтобы привезти американской воды в Азию», — ядовито замечает Стеллер. Только с большим трудом натуралисту удалось добиться разрешения на несколько часов сойти на берег. Стеллер: «Время, затраченное здесь на исследование, обратно пропорционально времени, затраченному на приготовления: десять лет продолжались сборы и только десять часов пошли на дело». Впрочем, Стеллер отчасти даже оправдывает Беринга, цитируя его слова: «Мы теперь воображаем, что все открыли, и строим воздушные замки; а никто не думает о том, где мы нашли этот берег? Как еще далеко нам до дому? Что еще может с нами случиться? Почем знать, не будем ли мы задержаны здесь пассатными ветрами? А берег нам незнакомый, чужой, провианта на прозимовку не хватит!» Осторожность Беринга можно понять. Незнакомый, таящий неведомые опасности берег. В аналогичных обстоятельствах пропали без вести 15 человек со «Святого Павла», посланные Чириковым на двух шлюпках к берегу... И вторая опасность — «прозимовка»! Вспомните: «Нехитрое дело загнать людей (семь десятков человек!) в места, где они сами могут себя пропитать, а вот обеспечить их содержание...» К тому же на корабле уже начиналась цинга. Болен был и сам капитан-командор. И все-таки нельзя не согласиться со Стеллером: в данном случае Беринг мог и должен был действовать решительнее, мог проявить большую научную и просто человеческую любознательность. Трудным, очень трудным был обратный путь. В этом капитан-командор не ошибся. Почти все время штормило, стояла туманная и облачная погода. «Святой Петр» шел вдоль гряды Алеутских островов, то приближаясь к ней, то отдаляясь. Неделями не видно было ни солнца, ни звезд, и уточнить местоположение судна не удавалось. «Мы должны были плыть в неизведанном, никем не описанном океане, точно слепые...» Кончился июль, прошел август, сентябрь. На корабле свирепствовала цинга. Один за другим заболевали люди. Первым умер 31 августа матрос Никита Шумагин, потом — гренадер Андрей Третьяков, за ним — морской солдат Алексей Киселев, камчацкий служивый Никита Харитонов, морской солдат Лука Завьялов, адмиралтейский купор Степан Болдырев... Старший офицер «Святого Петра» Свен Ваксель: «У меня не оставалось почти никого, кто бы мог помочь в управлении судном. Паруса к этому времени износились до такой степени, что я всякий раз опасался, как бы их не унесло порывом ветра. Заменить же их другими за отсутствием людей я не имел возможности. Матросов, которые должны были держать вахту у штурвала, приводили туда другие больные товарищи из числа тех, которые были способны еще немного двигаться. Матросы усаживались на скамейку около штурвала, где им и приходилось в меру своих сил нести рулевую вахту. Сам я тоже с большим трудом передвигался по палубе, и то только держась за какие-нибудь предметы. Наш корабль плыл, как кусок мертвого дерева, почти безо всякого управления, и шел по воле волн и ветра, куда им только вздумалось его погнать...» Счисление было давно потеряно... Утром 4 ноября увидели землю — высокие горы, покрытые снегом. «Невозможно описать, какая радость охватила нас при виде ее. Полумертвые выползли, чтобы посмотреть... Достали план Авачи и нашли, что данный берег вполне соответствует берегам Авачи». Попытались подойти к берегу, бросили два якоря, но оба якорных каната оборвались. К счастью, корабль перебросило волнами через каменную гряду в довольно удобную бухту. Вексель и Стеллер отправились на шлюпке к берегу. Натуралиста удивила поразительная доверчивость животных. За один день без всякого оружия удалось убить 62 песца. Стеллер высказал сомнение в том, что это Камчатка. Его сомнения разделял и капитан-командор. - Что же это может быть? — возразил Ваксель. — Скоро пошлем за подводами, а судно отведем при помощи казаков в устье Камчатки. На следующий день начали перевозить на берег больных. «Многие из них умерли, как только попали на свежий воздух, несколько человек скончалось в лодке, так и не ступив на берег, а несколько человек умерло уже на берегу вскоре после высадки. Песцы отгрызали им руки и ноги, прежде чем удавалось похоронить их». Больного капитан-командора тоже перевезли на берег. Четверо самых крепких матросов несли его на носилках из связанных веревками шестов. Ходить капитан-командор уже не мог. Его положили в отдельную землянку, выкопанную на берегу и прикрытую парусом. Беринг лежал полузасыпанный песком, ему казалось, что так теплее. Капитан-командор догадывался, что они высадились на неизвестном острове. Но он не знал, что ему суждено здесь умереть. И что остров этот будет называться островом Беринга, а весь архипелаг — Командорами...    Материал взят из книги "Полярный круг". Автор: Александр Шумилов. Набор: Михайлов А и Федоров П. | |
| Просмотров: 4730 | |
| Всего комментариев: 0 | |
